— На что вам?

Кинулись мыши, схватили мешок Няа, вытащили оттуда свой собачий хвост:

— Бабушка, вот наш выдрин хвост! Это она его украла!

— Все вы придумали! — говорит Няа.

Все на нее закричали:

— Воровка!

А Няа говорит:

— На что мне этот собачий хвост, что я, таких хвостов; что ли, не видала?

Все равно мыши ругают ее. Тут их брат пришел. Начали они ему жаловаться. Тот рассердился и выбросил Няа из дому. Пошла она куда глаза глядят. А дети остались. День и ночь кричат, мать ищут. Мыши снова стали ворчать:

— Эти-то чего день и ночь вопят!

Пришел брат. Стали мыши ему на детей жаловаться, снова рассердили его. Он и детей выкинул. Пошли маленькие ребятишки неведомо куда. Вдруг на какой-то плохонький домишко наткнулись.

— Давай, сестренка, будем тут жить.

Живут они, а мать с чердака на них смотрит. Утром ребятишки проснутся, выйдут во двор, мушек наловят, тем и питаются. А мать глядит на них с чердака, плачет, слезы на детей капают. Мальчик говорит:

— Сестричка, дождь! Идем в дом!

Много времени прошло. Легла Няа да навсегда и заснула. А уж те ребятишки подросли, начали везде бегать, пищу воровать, и у Кутха кое-что воровали. Кутх сказал:

— Что это еще за воришки к нам повадились! Как поймаю, даже вешать не буду — прямо так и задушу.

А ребятишки ходили, ходили — свою мать нашли.

— Это что такое? — спрашивают.

Стали они ее осматривать:

— Рот — это будет котел, уши — печки, можно огонь разжигать, а вот ноздри — отсюда будет дым выходить.

Потом увидели глаза.

— А эти озерца можно вытащить, мы из них мисочки сделаем.

Пошли снова воровать к Кутху. Вышел Кутх и погнался за ними. Убежали они, но он заметил, куда их следы идут. Вдруг увидел дымок. Прямо на дымок пошел. Видит — Няа лежит, с одного бока мальчик сидит, с другого — девочка. В ушах у Няа огоньки зажгли, мух поджаривают. Крикнул Кутх:

— Вы чего тут озорничаете?

Испугались ребятишки, убежали. Пошел Кутх домой, говорит жене:

— Мити! Про очень плохие дела тебе расскажу.

— Ну, чего там, Кутх?

— Няа наша там мертвая лежит. А какие-то ребятишки над ней издеваются, в ушах у нее огонь развели.

— Да ты что такое говоришь, Кутх? А ну-ка, я к бабке-шаманке сбегаю.

Сидит бабка-шаманка, сучит нитки. А нитка у нее все узлится да узлится.

— Э, что-то случилось. Кто-то вспомнил меня. Да уж, верно, Кутх опять чего-нибудь натворил.

Приходит Мити:

— Здравствуй, бабушка.

— Ну раз ты ко мне пришла, значит что-то случилось.

— Бабушка, что-то с моей Няа стряслось.

— Ну что ж, пойдем поглядим.

Пришли. Няа лежит, руки-ноги раскинула.

— Э-эх, ну ладно, попробую, — говорит бабка.

Взяла она водичку, заговорила ее:

— Няа, Няа, брось плохую жизнь!

Побрызгала на Няа водичкой. Смотрят — а Няа зевнула.

— Ну же, Няа! Что это с тобой? Будет спать, вставай! Возвращайся к жизни!

Встала Няа. Бабка, говорит ей:

— Это из-за отца с тобой такая беда вышла. Но больше у тебя никогда такой жизни не будет. Так тебе на роду написано. Эй, Унянясх, приведи сюда ее детишек!

Привели детей.

— Ну, теперь пойдем к Кутху.

Пришли к Кутху. Обрадовался Кутх: Няа вернулась. А на внучат очень разозлился:

— Что-то они очень на мышат похожи. Мордочки у них совсем мышиные. Ты, Няа, живи, а их мне не надо.

Какая же мать детей бросит? Вся душа изболится! Няа говорит:

— Я своих детей не брошу, пусть хоть какие они! Это ты мне такую жизнь устроил. Больше меня никогда не увидишь.

И Няа пропала куда-то. А Мити очень рассердилась на Кутха. Навсегда рассердилась. Ничего не стала для него делать и еду перестала готовить.

178. Кутховы дети и семья волков

Жил-был Кутх. Были у него сыновья, Эмэмкут и Сисильхан, и дочери, Синаневт и Сирим. Вот однажды стал Эмэмкут во дворе стрелы делать. Сказал Синаневт:

— Я буду стрелы делать, а ты не смотри на меня!

Посмотрела Синаневт на Эмэмкута. Сразу все стрелы сломались. Рассердился Эмэмкут на Синаневт. В дом вошел, руку Синаневт на камень положил, пестом ударил, руку сломал. Заплакала Синаневт, пошла в лес. Нашла озерцо, сидит на бережку, плачет. А на том озерце жила старушка, волчья мать. Плачет Синаневт, а старухина внучка говорит:

— Бабушка, дождь идет!

— Пойди, занеси постели в дом, а то промокнут!

Вышла внучка на двор, увидела красивую девушку. Домой вернулась, сказала:

— Это не дождь, там красивая девушка плачет!

Старушка сказала:

— Пусть она войдет сюда!

Вышла внучка, сказала:

— Тебе велели войти!

Вошла Синаневт, села. Старушка сказала:

— Покорми ее юколой чавычи и чашку с жиром подай!

Принесла внучка связку юколы, чашку с жиром. Сказала старушка:

— Когда будешь есть, моргни!

Поела Синаневт, моргнула, руку до сустава в чашку засунула.

— Ай, пролила жир!

Тут рука у нее и поправилась. Собралась Синаневт дальше идти. Старушка ее научила:

— Что найдешь, ничего не бери. Найдешь торбаза, стельки в них положи. Найдешь сухожилия — сразу нитки ссучи. Там же их и повесь.

Пошла Синаневт, попался ей по дороге балаган. Мясо в нем висит, жир. Она мимо прошла. Идет дальше, видит — торбаза. Положила в них стельки. Дальше пошла. Сухожилия увидела, нитки ссучила и там же повесила. Дальше пошла, видит, домик стоит. Вышла из него волчья сестра. Схватила Синаневт зубами, стала кверху подбрасывать и зубами ловить. Кончила подбрасывать, спрашивает:

— Я тебя, подруга, не поранила?

— Нет, не поранила!

— Это я всегда так радуюсь.

Накормила она Синаневт. Потом дала ей торбаза починить. Хорошо Синаневт починила. Сказала волчья сестра:

— Подружка, я тебя спрячу! У меня братья есть, вот-вот придут.

Спрятала она Синаневт. Пришли братья, стали принюхиваться.

— Человеком пахнет, сестра!

— Нет тут никакого человека. Это вы повсюду ходите, вот в ваших ноздрях, и сидит человеческий запах. А домой придете и все нюхаете.

— Да, сестра, правда!

Велела волчица младшему брату с краю лечь:

— Не ложись в середину к старшим братьям.

Стали спать укладываться. Младший брат сказал:

— Не лягу в середину!

— Почему ты. не хочешь в середину лечь?

— Очень вы ночью сильно толкаетесь!

Лег младший брат с краю. Заснули все. Девушка-волчица ночью встала, разбудила Синаневт:

— Эй, подруга, вставай, скорей домой беги!

Встала Синаневт, сразу домой побежала. А волчица младшего брата разбудила, обратила его в медведя и сказала:

— Ну, догоняй Синаневт!

Погнался младший брат за девушкой. Обернулась она, когда уже совсем недалеко от дома была, увидела медведя, закричала:

— Эмэмкут, выходи поскорей, за мной медведь гонится!

Вышел Эмэмкут, выстрелил в медведя, сразу наповал убил. Стали медведя потрошить, брюхо разрезали, а оттуда хороший парень вышел — красивый, статный. Сразу на Синаневт женился. Стали они хорошо жить.